Но в этот раз полету ее фантазии удивилась даже скептически настроенная баба Шура. Давно в доме Аравиных не проводили благих торжеств. А тут такой размах: пастельные гирлянды из живых цветов, чудная объемная арка, сотни надутых гелием шариков, профессиональный ди-джей, официанты, изысканные закуски и напитки.
Первая встреча с Егором произошла в эпицентре лихорадочной подготовки. Организаторы спорили между собой и стремительно перемещались, «примеряя» различные виды украшений. К тому же, постоянно дергали Стасю. Вопросы задавали странные, а порой и нелепые. Какие цветы она любит? Каким цветом хочет ленты, шары и прочую мишуру? Какую музыку предпочитает? Впервые Стася спокойно соглашалась с любыми советами Нины Михайловны. Перекладывала на ее плечи все организационные вопросы. В конце концов, это была ее затея. Для Сладковой же подобные мелочи не казались существенно важными.
Под обстрелом чужих взглядов и раздражающей болтовни, перекинулись с Аравиным парой незначительных фраз. Больше сказали глазами, впиваясь друг в друга с головокружительной потребностью.
Сочи отогрело слепящим лимонным солнцем, обласкало вязким и густым морским бризом. Принесло душевную радость и воздушную беззаботность. Но ничто не отвлекало настолько, чтобы бессознательно улыбаться по утрам и не грустить ночами. Сердце рвалось в Москву, к своему обладателю.
А сейчас, наблюдая за приближением Аравина, за его неторопливым пружинистым шагом, за тем, как причудливо ложатся на белую рубашку красно-синие лучи стробоскопа, ощущала бегущую по коже дрожь предвкушения.
Дыхание застыло: ни вдохнуть, ни выдохнуть. Пока волнение не вырвалось из груди счастливым дребезжащим смехом.
Высота звучания музыки изменилась. Громко, дробно и раскатисто застучала ударная установка. Сердце ей в тон забилось жесткими и отчетливыми рывками. Полоснула слух тонкая высокая нота, и полились плавные гитарные аккорды.
Аравин остановился.
Смотрел на Стасю, и сердце в груди рвалось от исступления. Прожигал ее взглядом с неприличной продолжительностью. Непомерно, ненасытно пил ее запоем.
Его принцесса, в воздушном платье цвета нежнейшего айвори, до греха красивая. Сладкая. Терпкая. Спелая.
Незаметно сглатывая, примирялся с сопливой запредельностью этих сентиментальных мыслей.
Сжимая в руке холодные девичьи пальчики, бережно привлек Стасю к себе. Плавно качнул в сторону, направляя ее движения. Этот танец, будто еще одна незримая ступень, невзирая на циничные предрассудки Аравина, навсегда осядет в его памяти.
По прошествии времени, уже мог осмыслить то, что Стася не захватывала его врасплох. Она ему изначально была предначертана. И неважно, что Егору пришлось отдать взаймы.
Отрывисто выдыхая, едва заметно прошелся губами по Стасиной коже. Долгожданная близость пьянила голову. Вынуждала разлетаться эмоциями. Чувствовал, как Стася инстинктивно жмется к нему теснее. Как медленно поднимается ее ладонь к его шее, касаясь голой кожи.
– Егор... – ласково выдохнула Стася, – я...
– ...скучал по тебе, – закончил он за нее, на мгновение хватая влажными губами ее кожу ниже уха.
И по спине Стаси будто слетели тысячи пушинок. Сердце запнулось в груди. Все внутри перевернулось. Легкий вздох стремительно покинул губы. Удерживая стабильное равновесие, вцепилась пальцами в крепкие плечи Аравина.
– Если бы мы были одни, было бы значительно лучше.
– Если бы мы были одни, ты бы уже была раздета, – нескромно заявил Егор. – Лучше наслаждайся своим праздником, принцесса. Своей фантастической красотой и вниманием публики.
– Значит, считаешь, что я фантастически красивая? – ухватилась за его слова Стася.
– Да.
– А без платья и прически не такая фантастическая? – улыбалась Стася, немного расслабившись.
– Без платья ты, Сладкая, губительна.
– Правда?
– Правда. Сердце сразу в хлам.
– Ладно, Егор. Я тогда пока останусь в платье. А изводить тебя буду позже.
В мыслях Аравина громким шорохом пронеслись другие ее слова: «Напоказ тебя, Аравин, любить буду…». Глаза непроизвольно опустились к соблазнительной ложбинке в v-образном вырезе платья. Искали ту самую отметину в форме сердечка, что теперь так часто мерещилась в беспокойных снах. Эту родинку определенно должно быть видно со столь выгодного ракурса, но в зале царил полумрак, а красно-синие блики, танцуя по Стасиной коже туда-сюда, только больше обманывали зрение, не давая уловить желаемое.
Размеренный стук сердца Аравина терял свою подконтрольную скорость. Набирал обороты, срываясь в груди резким стуком. И Егор не пытался его остановить. Опустошенный за время разлуки, сейчас позволял себе наполняться знакомым голодом.
«Нах*й всех!»
Сжав в руке Стасину ладонь, увлек в тусклую часть зала. Там, за широкими двустворчатыми дверями, скрывалась ненавистная ему с детства библиотека. Но сегодня, не задумываясь, опрометчиво легко пересек порог комнаты.
В большом темном помещении, как Аравин и запомнил, ощутимо холоднее, чем в других частях дома. Впервые эти воспоминания не причинили физический или эмоциональный дискомфорт.